Новое уголовное дело об отравлении салатами. На сей раз плохо стало посетителям пекарни в пригороде Волгограда. Пострадал в том числе шестилетний ребенок. В то же время в детском лагере «Уральские зори» отравились десятки детей и взрослых. Всего в России только с начала года было более десятка случаев массового отравления со множеством пострадавших, с попаданием в федеральные СМИ.
Есть и погибший. Волна отравлений вновь подняла вопрос о целесообразности сохранения моратория на проверки бизнеса. Напомним, что плановые проверки частных компаний запрещены в России до 2030 года, а внеплановые — до конца этого года. Контролирующим органам остается только грозить капиталу связанными руками и ждать, пока очередные случайные люди станут жертвами свалившейся на наш бизнес вольницы. Взяли государство на понт и жалость Я СССР и советское образование не застала. В целом считаю себя человеком антисоветским. Но я запомнила отчетливо: капитал всегда стремится только к одному — к прибыли! Где-то с конца 2000-х мы, к вящему своему изумлению, стали слышать совсем иное. Начну издалека, из тех времен. Мне кажется, что именно в тех первых сытых годах постперестроечной России и лежит проблема нынешних салатов. Знаете, что тогда случилось? На сцену вышли разные либеральные деятели и стали объяснять, что нельзя кошмарить бизнес. Помните те времена? У нас кругом писали о жесточайшем давлении на малый бизнес, о том, что он замучен проверками. Что пожарные инспекторы алчные людоеды, что в Роспотребнадзоре работают изверги, а в ФНС — вообще нелюди. Что у нашего государства на вооружении против бизнеса много страшных структур, которые спят и видят, как бы срубить с несчастных побольше денег. Это было модной песней, которая разносилась по всем СМИ. Каждый день мы открывали газеты и читали о том, как тяжело жилось бизнесу. Хотя времена те были сумасшедшими, контроля не было почти никакого, на прилавках лежал фальсификат, пельмени для продажи лепили в подвалах, а у иного бизнеса маржа могла доходить до 300%. Но они жаловались. Любая здравомыслящая попытка государства хоть как-то обуздать эту зародившуюся в 90-е стихию встречала жесточайшее сопротивление. СМИ наперебой писали о закошмаренном бизнесе. Нам рассказывали, какие огромные деньги выбивают из бизнесменов пожарные. МЧС вообще была притчей во языцех: получалось, чуть ли не все беды у нас из-за МЧС. Потом случалась какая-нибудь «Хромая лошадь», проверки ужесточли, коррупционеров из МЧС сажали — бизнес кричал, что его снова душат, к нему прислушивались. Получали новую волну пожаров, например в пансионатах для престарелых и в хостелах. Все потому, что наше государство имеет советскую производственную психотравму — очень боится сравнения со сталинизмом. На этом и сыграли. Вдруг объявили, будто проверять котлеты и пожарные выходы — это новый ГУЛАГ. Ну чисто звери Отлично помню конкретный пример — трагедию на Сямозере, где утонули дети из лагеря. Дело в том, что я тогда жила в деревне, неподалеку от нас каждое лето в частном доме открывался православный детский лагерь. Прямо в деревне. Все частным порядком, через договоренности родителей и владельца дома. Участок их был на берегу очень коварной реки Оредеж, в которой ежегодно кто-то тонет. Но это не мешало владельцу земли каждый год привозить к себе детей, а их родителям — отпускать их с чистой совестью. После гибели 14 детей в Карелии начались проверки, были утверждены единые требования к организации детского отдыха. И сосед испугался открывать лагерь. Однако потом газеты еще долго писали о «чудовищных» проверках лагерей. А что теперь? Мораторий на проверки касается и детских частных лагерей. Итог — каждый год массовые отравления детей или вирусные инфекции. Но когда лагеря проверяли, на проверки жаловались. У нас вообще жаловались на все! Даже была модной песня о том, как тяжело поставить на своей земле ларек — надо обязательно проводить археологическую экспертизу. Археологи оказывались ну чисто зверьем и опасными солдатами режима, который только и знал, что кошмарить бизнес. Даже комитетам по градостроительству доставалось. Кто из провинциалов бывает в Москве, видит, что в столице хоть как-то борются с вывесками, нет аляповатого бесчинства. Нужно признать: это заслуга мэра Сергея Собянина, у него еще со времен работы в Тюмени «пунктик» на вывесках и опрятных фасадах. И я отлично помню, как он, будучи тюменским губернатором, это насаждал. Газеты кричали, что бизнес закошмарили. Ага, не дав повесить в центре города дурацкий баннер! Тогда предприниматели объединялись и обращались в прессу с призывами «защитить» их от государственного беспредела. Под беспределом подразумевали приведение в порядок фасадов. Не проверять и не сажать! Тогда любые попытки урегулировать мелкий и средний бизнес в России сталкивались с заполошной истерикой и аллюзиями на 37-й год. К началу 2010-х это обрело опасные формы. Число внеплановых проверок сократили, создали почву для их последующего запрета. А, главное, у нас были легализованы разговоры о фактической отмене реальных сроков заключения по экономическим преступлениям и для бизнеса. К тому времени мы уже наслушались жалоб о том, что бизнесу вообще нельзя работать, что тюрьмы переполнены предпринимателями, у которых дома плачут маленькие дети. Пошли совершенно серьезные разговоры о полном запрете на реальное, а не условное отбывание наказания по множеству предпринимательских статей. Начало — середина прошлого десятилетия — пик движения за фактическую декриминализацию экономических преступлений. И тогда же у нас случился всплеск задержек зарплат, несправедливых увольнений. Еще не были решены проблемы с обманутыми дольщиками. Я работала журналистом и помню поток жалобщиков. Тогда как будто бы начал возвращаться беспредел 90-х. Особенно много было жалоб из Ивановской области, от работниц бесчисленных швейных цехов. Появились массовые трудоустройства без оформления, увольнения без компенсации, увольнения беременных. Все это цвело в те же годы, когда модные правозащитники через модные либеральные СМИ постоянно нам внушали, будто частный бизнес застрессирован, а бизнесмены вместо того, чтобы приносить государству прибыль, сидят по тюрьмам. Клоуны уехали, а цирк остался нам Отсюда пошла расхлябанность. Но вот что интересно. Люди, которые в те годы раздували скандалы вокруг якобы сильно притесняемого бизнеса, теперь нас покинули. Кто у нас тогда активно требовал декриминализации экономических преступлений? Ольга Романова*! Где она теперь? В эмиграции и кроет нас матерками, на чем свет стоит. Где ее фонд «Русь сидящая»**, раздувавший в СМИ истерику вокруг бизнеса? Он признан иноагентом. Муж Романовой Алексей Козлов, сидевший за мошенничество и боровшийся «за честный бизнес», тоже в эмиграции. Где юрист их фонда Алексей Федяров, который, будучи почему-то бывшим прокурором, на всю страну много лет рассказывал, как ужасно обращаются в России с предпринимателями? Алексей Федяров задержан по делу о передаче взятки, причем ранее его уже осудили за аналогичное преступление. И так — во всем. Где «Новая газета», выступавшая площадкой для всей этой истерии вокруг бизнеса, который срочно надо было освобождать от проверок и уголовной ответственности? Сайт газеты заблокирован, газета лишена лицензии, ее редакция бежала. Где ее главред и Нобелевский лауреат Дмитрий Муратов*? Не спорю, хорошая была газета, много хорошего писала. Но конкретно с обелением частного бизнеса и с развязыванием ему рук перестаралась. Как и множество аналогичных редакций. Смешно: все они уехали — эти правозащитники, журналисты, активисты, которые требовали освободить бизнес от проверок, запретить реальные посадки предпринимателей за экономические преступления. Они уехали, а мы здесь остались с мораторием на проверки. Они же додавили, добились. Кричали, что в пандемию бизнес не выдержит, умрет. Пандемия кончилась, заполошные правозащитники уехали, а мы здесь, живем в полной свободе рынка и бизнеса от ограничений. Тот случай, когда не клоуны остались, а наоборот: они разъехались, а нам с этим цирком жить. Мораторий на проверки ведь принимали под давлением общественного мнения и всех этих активных граждан, которые профессионально пели песни про «не надо кошмарить бизнес». Ну и как вам такая жизнь? Всплеск отравлений, отравления в детских садах и лагерях, отравления сразу свыше сотни человек в ресторанах и кафе с шаурмой. А «Мистера сидра» не помните? Год прошел с той трагедии, 47 погибших. Вы знаете, что тогда было ИП «Гусейнов А.А.о» за оборот метилового спирта, который был украден с базы вещдоков МВД? Штраф 10 000 рублей! Тем, кто выкрал метанол, дали по 3,5 года — юристы и правозащитники назвали приговор суровым. Мы все же получили в наследие от столь ненавистного многим «совка» набор действенных инструментов, один из которых — Роспотребназор. Доктор Семашко создал знаменитую на весь мир систему санитарного и эпидемиологического надзора. Это последнее, что нужно было ограничивать при переходе с советских на свободные рыночные рельсы. А у нас общество позволило мелкому бизнесу заговорить себя и пошатнуть систему санитарного контроля. Теперь производителей шаурмы и салатов никто не кошмарит. Зато покупатели под капельницами лежат по коечкам, и не всем из них удалось остаться живыми после схватки со свободным бизнесом. * Физическое лицо, выполняющее функции иностранного агента. ** Министерство юстиции включило Благотворительный фонд помощи осужденным и их семьям в реестр НКО-иноагентов.
Свежие комментарии